На городской улице кипело оживлённое движение – проезжали туда-сюда телеги и всадники верхом. У здания почты столпились горожане, привлечённые какой-то новостью. К ним приблизилась дама из числа любопытных прохожих.
– А что это там? А? – заинтересовалась она. – Дают чего?
Ей ответил нестройный хор голосов:
– Не знаю, увидал очередь – и встал!
– Почту закрыли: говорят, ограбили в лесу царского почтаря!
– Что?! Опять?!
– Ага! Говорят, опять этот Бука!
На почте тем временем работа практически встала. На галерее второго этажа, опоясывающей просторный зал, стоял начальник почты и сурово смотрел на галдящих служащих, побросавших свои рабочие места. Внизу, окружённый толпой почтовых работников, сидел на стуле растерянный, потрёпанный и грязный царский почтарь.
– Лохматый, глазищи огромные, как два мухомора, – выпучив собственные глаза, изображал он напавшее на него чудище.
– Это Бука! – испуганно перешёптывались почтовики.
– Васька, а чего же ты через лес-то попёрся? – поинтересовался один из них. – Все же его стороной обходят.
– Да хотел срезать, братцы… – шмыгнул носом царский почтарь.
– Вася, – зловеще тихим голосом позвал его начальник, – а подарки на день рождения царевне Варваре?..
– Всё, всё пришлось бросить, ваше благородие – лишь бы самому спастись! – пожаловался Василий и старательно перечислил: – Письма, бандероли! И подарки ко дню рождения нашей любимой царевны! И все царские деньги… Спасибо, братцы! – он выхватил у стоящего рядом коллеги стакан с водой и залпом его осушил. Василий сокрушённо повесил голову, полностью признавая свою вину.
Остальные служащие сочувственно качали головами – ущерб и правда был огромным. Услышав про деньги, начальник недовольно поморщился и потёр лицо рукой, уже предвидя, какие проблемы его ждут.
А Василий, вдруг что-то вспомнив, вскочил, вынул из-за пазухи конверт и в победном жесте вскинул его над головой.
– А! Вот! Письмо! Письмо для царевны Варвары спас! – похвастался он и добавил, чтобы придать веса своим словам: – Заграничное!
Служащие обрадовались – удалось спасти хоть что-то. Но лицо начальника почты по-прежнему оставалось мрачным – он предвкушал неприятности, которые могут обрушиться на его голову.
– Отвези хоть его! – наконец распорядился начальник. – Заодно расскажешь царю о разбойниках.
– Нет, это не разбойники, ваше благородие! – возразил тот. – На меня напал лесной царь Бука! Косматый, рогатый!
Почтовые работники испуганно выдохнули. А Василий снова опустился на стул, понуро свесил голову и заговорил жалобным голосом:
– Да как же я царю-то в глаза посмотрю?
Он перевёл взгляд на портрет государя, где тот был изображён в полном парадном облачении, а рядом стояла его красавица дочка, царевна Варвара. Показаться во дворце после того, как он не уберёг деньги, письма и подарки, казалось ему немыслимым.
– Тимофей, может, ты? – обратился начальник к одному из служащих.
– Не-не-не! – открестился тот, мигом отвернулся и с преувеличенным усердием взялся за работу.
Сотрудники почты принялись наперебой успокаивать и подбадривать незадачливого коллегу, как вдруг услышали чей-то наглый голос.
– Что-то мне подсказывает, дорогие коллеги, Василий лапшу нам на уши вешает!
Все обернулись. Нахальный юнец с лохматыми чёрными волосами в небрежно распахнутом кителе почтового служащего развалился на стуле и лениво перекладывал письма из одной стопки в другую.
– Ты бы лучше занимался своей работой, младший сортировщик писем! – сурово ответил ему один из почтарей.
Тот поднялся и вальяжной походкой направился к Василию. Клерки расступались перед ним, явно побаиваясь, – уже успели натерпеться от его дурного характера.
– У меня вообще-то имя есть! – нахально заявил младший сортировщик, выхватил из рук Василия помятое письмо, адресованное царевне Варваре, и поднёс его к носу. – О, опять от прынца! – кривляясь, глумливо заметил он.
Парень о чём-то задумался, а потом заявил:
– Ну раз вы все боитесь, я пойду!
Гневный гвалт превратился в испуганное шушуканье, а младший сортировщик, не дожидаясь ответа, направился к выходу, небрежно помахивая письмом. По пути он не удержался и шлёпнул по-прежнему сидевшего на стуле Василия конвертом по физиономии.
– Ты, Ши́шек? – удивился начальник.
– Я поеду во дворец! – подтвердил тот. – И вы глазом не моргнёте, а я уже буду министром почты и телеграфа! К тому же у меня во дворце дело есть… – с таинственным видом добавил парень.
Клерки снова возмущённо загалдели, поражённые его нахальством. Никто не понимал, какое такое дело может быть во дворце у младшего сортировщика писем.
Тем временем парень, которого назвали Шишеком, остановился у выхода и бросил через плечо:
– Мой девиз – бери от жизни всё! Благородие! – фамильярно обратился он к начальнику. – Я ваш драндулет возьму.
И вышел за дверь, распахнув её ногой.
– Э! Э! Стой, Шишек! Стой! – возмущённо завопил ему вслед начальник почты, но было уже поздно – с улицы донёсся шум заводимого мотора.
Царевну Варвару изгнали из часовой башни, и ей пришлось вернуться в свою комнату во дворце. Она, конечно, выглядела гораздо роскошнее и была намного удобнее, но здесь ей не давали никакого покоя. И речи не шло о том, чтобы перечитывать увлекательные романы о головокружительных приключениях принца Эдуарда и предаваться мечтам об этом отважном юноше.
Вскоре явился портной, и ей пришлось заняться крайне скучным и утомительным делом – примеркой платья для предстоящего торжества. Портной вертелся вокруг царевны Варвары, поправлял на ней ленты и банты, при этом крутя её, словно манекен. Степан поднёс накидку царевне, и портной принялся прилаживать её с помощью Лампули.
Варвара стояла смирно – она никак не реагировала на суету вокруг себя и флегматично терпела скучное дело. Наряды и украшения её совершенно не интересовали, мысленно она находилась совсем в другом месте.
Царевну лишили тайного убежища, где она могла побыть одна, без назойливого контроля и надзора отца и нянечек. Притом отобрали и где-то спрятали любимую книгу о приключениях принца Эдуарда! Теперь Варвару не радовало ничего, в том числе приготовления к её дню рождения.
Варвару никуда не отпускали одну, даже в придворном саду царевна гуляла в сопровождении нянечек. Поэтому ей только и оставалось, что мысленно сбегать в другие миры и переживать там головокружительные приключения, с упоением представляя себя невестой отважного принца Эдуарда. Но теперь, когда у неё отобрали любимую книжку, Варвара лишилась даже этой маленькой радости и единственной отдушины…
Нянечки тоже были здесь, в комнате – теперь они не отставали от неё ни на шаг. Но царевну не могла развеселить их забавная беззлобная перепалка.
– Ой, Варварушка, красота-то какая! – с умилением восхищалась Агриппина, разглядывая свою воспитанницу. – Ну невеста, прям невеста!
– Ну какая невеста, балда? – оборвала её Авдотья и пристыдила: – Ты что такое городишь?
– Я говорю, платье красивое, а ты – балда, балда, – огрызнулась Агриппина, нисколько не смутившись. – Заладила! От балды и слышу!
Авдотья не осталась в долгу и с удовольствием вступила в спор:
– Ой, всё, заладила Агриппинушка! Слово вставить нельзя! Ты говоришь – невеста, – насмешливо передразнила она. – А при чём тут невеста? Хоть бы думала иногда, что говоришь!
Отвлекшись на их болтовню, портной слишком туго затянул корсет на талии царевны.
– Педро! Педро! Педро! – возмущённо завопила Варвара.
Тот ничего не понял и отозвался на своём языке:
– Ох-ох!
– Браво, Педро! – выразил восхищение робот Степан. – Подогнано идеально! Гости будут в полном восторге!
– Только у меня восторг под запретом, – проворчала Варвара и очень похоже скопировала интонации отца: – «Ведь это очень опасно… От восторга ведь можно лопнуть!»
Не слушая её, портной натянул на запястье царевне огромную бутоньерку. Та с отвращением уставилась на неё, а потом затрясла рукой, пытаясь сбросить сомнительное украшение.
– Платье ещё это… дурацкое, старомодное, – ругалась Варвара. – Ну кого я должна в нём изображать?
– Ваш отец подчёркивал, что желает именно это платье, – обстоятельно ответил Степан.
– Ну раз желает, пусть сам в него и наряжается! – в сердцах воскликнула Варвара.
Услышав эти дерзкие слова, робот попытался её урезонить.
– Ваше Высочество, это недопустимо! – укоризненно заметил он. – Я буду вынужден доложить о вашем поведении.
Варвара передразнила Степана, и на его механической физиономии отчётливо отразилось возмущение. Портной, воспользовавшись тем, что царевна отвлеклась, прилепил ей на спину огромный несуразный бант.
– Да что же это… – обречённо вздохнула Варвара, заметив очередное странное украшение.
За окном послышался какой-то шум. По мере его приближения стало понятно, что это подъезжает мотоцикл. Вскоре грохот стих – транспортное средство затормозило у ворот.
– Чо там тарахтит? – заинтересовалась Авдотья.
– Это называется моцитокол, я в журнале читала, – с видом глубокого превосходства отозвалась Агриппина.
Авдотья не успела ответить – из коридора раздался голос слуги.
– Почта! Прибыл царский почтарь! – торжественно объявил он.
Варвара буквально засветилась от счастья, мигом забыв и о неудобном платье, и о стягивающем талию корсете.
– Ура! Наконец-то! – радостно воскликнула она.
Её буквально разрывало от нетерпения. Переступая с ноги на ногу, царевна порывалась сбежать из комнаты. Портной в панике отступил, но дорогу Варваре отважно преградил Степан.
– Для вас – никакой почты! – непререкаемым тоном заявил он. И добавил для пущей внушительности: – Приказ царя!
Но Варвару было уже не остановить. Сдёрнув с плеч накидку, она ловко набросила её на Степана и рванула к выходу. Лёгкая ткань так удачно спланировала на робота, закрыла ему лицо словно фата.
Не замечая своего потешного вида, возмущённый Степан попытался остановить строптивую царевну.
– Ваше Высочество, я требую… – начал было он, но его уже никто не слушал.
Звук захлопывающейся двери словно поставил точку в его речи, и осталось непонятно, что же именно он собирался потребовать.